– Я люблю тебя.

Меланья поняла, что плачет. Она не могла сказать ему о ребенке. Не могла. Последние секунды своей жизни она не потратит на страшное признание.

– Помнишь… Помнишь ты сказал… что наши души связаны?.. Мы… обязательно будем… вместе… Запомни меня… И узнай… А я узнаю тебя… Ни у кого не будет таких же глаз, как у тебя… Обязательно узнай меня…

Меланья собрала последние силы и вцепилась в Костины плечи. Она будет держаться за него. Рядом с ним ничего не страшно. Даже смерть…

– Нет! Нет! Не-е-е-ет!

Лес сотряс громкий крик. Его слышали звери, птицы и снующие по своим делам насекомые. Они слышали мужской плач и бессвязное бормотание. Они видели блеск стали, разрезающей измученную плоть. Они видели кровь и два сплетенных тела, крепко держащихся друг за друга даже после смерти. Конечно ни звери, ни птицы, ни даже насекомые не знали, что это значит. Они с любопытством подползали, подкрадывались и подлетали ближе. Но никак более не нарушали их покой. Потом дождь смыл кровь, грязь, а вместе с ними и все страдания. А дерево укрыло своих нежданных гостей корнями и листвой. Земля просела, принимая их в свои объятия, погребая тела, которым не суждено было обрести могилы. Лес бережно хранил тех, кто искал у него помощи и защиты. Он хранил кости и души. И обещания. Ожидая, когда придет время их исполнить.

***

Пашин автомобиль хищно следил за ними из темноты. Вику охватило странное чувство. Сейчас она сядет в машину не для того, чтобы он подвез ее домой. После этого все изменится.

Паша все время держал ее за руку и не отпускал ни на секунду. Он вел ее за собой, как маленькую девочку, то крепко сжимая ладонь, то обнимая за плечи и притягивая к своему боку. Вика сама себе казалась молоденькой девушкой, поддавшейся эйфории первой любви. Мысль о том, что дрожь, блуждающая по телу, возможно, любовь, напугала до мурашек. Вику даже пробрал озноб. Если это любовь, то она напоминает одержимость. Она ведь думала, что любит Рому, что кроме него никто ей нужен, что он единственный. Она так погрузилась в это чувство, что не видела очевидного. Что же будет, если она отдастся чувству к Паше?

Но подходя к Пашиной машине, она осознала одну простую вещь: а ведь она никогда не любила мужа. Ни капли. Она пыталась убежать от одиночества. Очарованная почти сказочным появлением Ромы, она считала его принцем, способным спасти ее от пустоты. Он воспользовался ее страхами, умело сыграл на надеждах и мечтах ради каких-то своих целей.

А вот Паша… Он просто появился в ее жизни и все решил сам.

Вика с трудом передвигалась, словно шла сквозь туман. Натруженные мышцы болели. Но это была приятная желанная боль. Паша открыл дверцу. Знакомый запах дорогой кожи его салона приятно взбудоражил нервы. Вика уже нагнулась, чтобы сесть, как неожиданно ее атаковал еще один аромат. Насыщенный, почти до удушения, запах роз. Тяжелый, терпкий, сладкий и возбуждающий. На переднем сидении лежал огромный букет бордовых роз. Настолько темных, что казались почти черными. В скудном свете бархатистые лепестки загадочно блестели. Вика обернулась к Павлу и указала на букет:

– У тебя сорвалось свидание?

Он непонимающе нахмурился. Нагнулся и заглянул в салон. Нахмурился еще больше.

– Нет.

Вика вопросительно выгнула брови. И это все? Разъезжает с букетом непонятно для кого, а развлекается в стрип-клубах с ней. Ревность. Ревность. Снова ревность, даже не смотря на все его слова.

– Неужели такой букет отвергли, и ты решил отомстить глупышке?

Паша тяжело вздохнул и сжал челюсти:

– У меня сорвалось предложение.

Сердце остановилось и сорвалось куда-то в живот. Грудь начало затапливать кровью и жгучей обидой.

– Хотел встать на одно колено, но пришлось разыскивать свою глупышку по всему городу.

Вика уставилась на него так, словно впервые увидела. Это шутка? Издевка? Господи, ей никогда его не понять и не разгадать.

– Решил пошутить?

Павел вытащил букет и совсем не нежно сунул ей в руки. Надавив Вике на плечи, буквально силой усадил в машину. Наклонился и пронзил зеленым взглядом:

– Решил все сделать правильно, Виктория Сергеевна. Но с вами мне постоянно приходится… пересдавать и переписывать. – Он горько усмехнулся. – Пора бы уже понять, что я не шучу.

Паша захлопнул дверь, обошел машину и опустился на водительской место.

– К мужу ты больше не вернешься.

Он сказал это так уверенно и спокойно. Вика наконец почувствовала, каково это: быть защищенной. За той самой пресловутой «каменной стеной». И как же ей хотелось, чтобы все оказалось просто. Вика покачала головой. Придется все ему рассказать:

– Вернусь.

Павел так резко повернулся к ней, что Вику обдало волной теплого воздуха, несущего его потрясающий аромат.

– У него любовница. Другая семья.

Вика даже потеряла дар речи. Все, что она смогла выдавить из себя, банальное:

– Я в курсе.

Павел опять повернулся к ней:

– Ты знаешь? И собираешься вернуться к нему?

Она проигнорировала второй вопрос.

– Я-то знаю… А вот откуда о ней известно тебе?

– У меня есть кое-какие связи…

– Так может эти «связи» и имя ее выяснили?

– Выяснили.

С каждой минутой он удивлял ее все больше и больше. Вика не знала, радоваться или злиться.

– И… как ее зовут?

На щеке Павла дернулся желвак. Глядя на дорогу, он медленно спросил:

– Ты серьезно думаешь, что я запомнил ее имя?

Вика начала раздражаться:

– Так ты знаешь или нет?

– Посмотри в почте. – Павел вытащил из кармана свой разбитый телефон.

Пока он не передумал, Вика схватила искалеченный кусок пластика и разблокировала. Протянула Павлу:

– Какой пароль?

Он даже не взглянул. Не стал хватать телефон и закрываться от нее, чтобы ввести несколько заветных цифр.

– Ноль-два-ноль-девять.

Вика набрала, и телефон сразу же включился. За сеткой трещин угадывалась фотография с одного из занятий ее кружка. Изучать зарубежную литературу жаждали не многие. Она все гадала, зачем Туманский таскается на ее кружок. Ответ лежал на поверхности. Как можно было не замечать?

Вика всмотрелась в давнишнее фото. Она смутно помнила тот день. Май, одно из последних занятий. Ребята долго выясняли, кто где расположится, пока престарелый математик пытался разобраться с кнопками мудреного фотоаппарата. Который, кстати, принес именно Павел. И он же оказался рядом с ней на снимке. Паша увеличил снимок, оставив только ее и себя. Как она умудрилась не заметить его взгляда? Он смотрел не в камеру, а на нее. Как не заметила его руку, по-хозяйски лежащую на спинке ее стула? Глядя на его профиль, Вика тихонько прошептала: